Атеизм

Перед тем, как стать Человеком, нужно хорошенько, говорят, выспаться – беспробудным летаргическим сном без картинок и мелодий. Отдохнуть и набраться сил, войти в ритм сердцебиения, подготовить себя к Будущему, очиститься, почувствовать цепь, узнать цену. Сон. Сперва – пустота, затем – чужие мысли, после – хохот свиного рыла и дед Еремей, обвешенный колокольчиками: «Теперь ты будешь жить здесь, в новом доме». В конце – затухающий огонёк надежды и бесстыдница, ярость отчаяния, ибо так решили все. Подонок коммутировал душу, чтобы цедить нектар, вечно смакуя, – суицидальная Гнида во множественном числе, меняющий имена как перчатки, узнал меня и решил почистить свою вековую слякоть. Напросился и вошёл. Не меч принёс, но МИР! Я и раскрылся. Отравленные ядом кураре иглы бешено вонзились в мозг:

Мы чернеем как ярость,
Закалённая синим пламенем,
В час, когда ледяная вода
Закипела под камнем.
Мы чернеем как горе
Бесконечное и безразличное –
Умирая, мы отступаем
На пепелище:
Серп и молот золотом горят – атеизм.

Решил остаться на ПМЖ, потому что прав тот, кто сильнее, потому что нравится, когда другому человеку больно, потому что садист. Намекает о своём присутствии, разбивая чужими руками любимые чайные кружки о глухие безучастные стены. Персональный йог, чёрный маг, – чем сильнее хочешь от него избавиться, тем глубже он в тебя проникает и не даёт проснуться. Держит Дверь на замке. Сон. Он гуляет по васильковому полю под дождём, смеётся и пускает слюни по бороде, в которой прошлогодние листья – как воплощение неминуемой лёгкой смерти – для тебя одного. Так задумано двумя руками. Ты в истерике обхватываешь подушку с сюрпризом внутри, чтобы – не дай Бог! – не пропало ни капли, ни травинки, ни искорки. Чтобы лежать и суетно грезить до скончания времён, деревянным от смерти языком повторяя смышлёное и упрямое «всё будет хорошо». Награда за откровение – сон в летнюю ночь, когда боишься тихих шорохов, и душно. Награда за любопытство – мёртвый бог, оживить которого нет сил.

Мы чернеем как память,
Проверенная на прочность,
В час, когда на свободу
Мы выходим с чистой совестью.
Мы чернеем как боль –
Терпеливая и беззвучная,
Никогда мы не позабудем
Хлеб наш насущный:
Серп и молот золотом горят – атеизм.

Бог притворился мёртвым персонально для Фридриха Ницше, а тот и рад стараться, давай это дело обобщать, – придумал фашистскую народную забаву себе и зеркалу: зеркало выталкивает из себя Человека, а Ницше, контролируя ситуацию, вцепившись мёртвой хваткой, – не пропускает, и видит в Человеке себя одного. И так до бесконечности, круг за кругом, змея как пружина выплёвывает собственный хвост. Когда Бог устал притворяться и чихнул – вспомнил, кажись, кто-то, – взорвался допотопный будильник, Человек проснулся и вышел наружу. Как? – я не знаю, да и не суть… Зеркало разбилось, и Ницше «оставил ближнего своего в покое». Существо – дикий осёл, кургузое «я», – из которого проснулся Человек, в конце забавы стал нетерпеливым и оскорбительно живучим. Потребовал, и чёрный маг, вечно второй в списках, «умер» от надуманной старости как посторонний, оставив первенцу «свои года, своё богатство». Явь. Васильковое поле медленно, но верно стёрлось из памяти, – туда больше не ходят, – камень упал с души, невидимая Дверь сама отворилась со скрипом, и друзья на той стороне встретили НАС с фейерверками и подарками. Любовь-морковь покрыла все преступления, и утро искрится в глазах – по-настоящему волшебное и доброе, ибо так распорядился Он. И кто же Он после этого, – тот, кто наказывает и прощает, и притворяется, что вечно спит? И почему ОН ВСЕГДА С НАМИ лишь, а не со всеми? И с кем сейчас Фридрих Ницше?

Мы чернеем как знамя
На последнем западном фронте
В час, когда наступает
Долгожданная оттепель.
Мы чернеем как свет
На краю мироздания –
Умирая, мы постигаем
Свои предписания:
Серп и молот золотом горят – атеизм.

16.03.2015