Крымские каникулы

Рассказ о фестивале «Вечная Весна» в Москве, в клубе «Крымские каникулы», 25 мая 2008.

Про концерт. Наташа  М. и я, мы опоздали по причине уличной сырости и плохой телефонной связи. Дело происходило в клубе «Крымские каникулы», это хороший клуб, там можно ловить рыбу, но из-за плохой акустики рыбы молчат.

Пел Ермен один под гитару, и его было слышно. Жанр гражданской обороны у многих вызывает искривление морды лица, но мы к ним не относимся. Жанр большой, какие-то там «клоны ГО» давно остались в прошлом, а уши растут на голове, чтобы слушать; так мы и делали. Народу набилась херова туча, однако, ничего не сломали, только повернули какой-то шар на потолке. Там был на потолке шар.

Ветер поёт в заколоченном доме

В доброй половине песен была осень — «осень лезет из потайных карманов»; старенькая «Жизнь в
полицейском государстве» была встречена на ура, казахстанские реалии стали ближе московской публике за последние восемь лет.

Я очнулся в глубоком месиве
Без лица, без грехов, без памяти
Навсегда…

Метафизическая растерянность, когда слышно, как старые, вроде бы уже осушенные болота наполняются прежним содержимым, разве только с небольшой примесью городского мусора, в незнакомых песнях прослушивается явственно.

Солёный привкус пустых городов, микрорайоны могил,
Там, откуда я родом, земля превращается в ил.

Цитаты, выделенные курсивом, к концерту не относятся: это тоже песни «Адаптации», но их не было.

Была объявлена группа «Северное сияние» — по словам организатора, большая часть публики на нее и пришла. (Тут же послышались возражения, вероятно, меньшей части публики: мы-де пришли на Ермена.) Когда они начали, стало непоправимо ясно, почему рыбы молчат.
В составе группы было две гитары, но если не видеть сцены, об этом всю первую половину выступления нельзя было догадаться. Звук был громкий до боли, но поначалу совсем картонный. Ну, добавлять, что Ареховский гений, каких просто нет — это не надо, все знают.

Кукольные домики, картонные крыши,
В сантиметре над землёй, выше выше выше,
Куклы холодные, покрыты целлофаном,
Рано или поздно они заговорят,

Голоса вначале, можно считать, не было, мы перебрались поближе к какому-то из динамиков, который позволял слышать. Зато оттуда ничего не было видно, кроме цивилизованной части публики: породистых гуманитариев, наверное, из высшей школы экономики. Они сидели за столиком, питались чем-то из того, чем они питаются, немного курили и обменивались эстетскими шутками: группа «Северное сияние» им не нравилась. Потом оказалось, что они пришли на «Теплую трассу».

Из зала всё просили спеть «Деревянных журавлей».

И раздавленный мир полетел под откос
Словно поезд «Свердловск-Ленинград» и назад
В обезумевшем небе победно летят
От волшебной тайги до британских морей
Армады деревянных журавлей

Та гитара, которую было слышно, сильно фонила.

На сцену прыгали поклонники, стараясь обнять Ареховского за плечи и с ним сфотографироваться; это он терпел, как Исус Христос. Один человек постоянно трогал ему колено, пожимал ему руку, обращался с сообщениями, а один раз — к счастью, в перерыве между песнями — вышел на сцену, отнял у Ареховского микрофон и сказал в него, почти рыдая: «Я извиняюсь перед всем залом.»

Я думаю, это был звукооператор.

Эту водицу пить-не пить?
В этой канаве жить-не жить?
На этом крючке висеть и снова висеть

Ближе ко второй половине шумовая туча развеялась, уже были слышны все инструменты, хотя звук и сопровождался как бы треском прорываемого целлофана. К пульту стал подходить человек с благородной сединой в волосах и с некоторым брюшком — может быть, все же это он был звукооператором и внезапно вспомнил об этом, или случилось что-то еще.

В стране, где обрываются бескрайние просторы,
Где солнечные реки и алмазные горы,
Где ветер задыхается, где слышит земля
Глубокий вздох уходящего праздника.

Из желаний для дедушки Мороза, если он настоящий: послушать группу «Северное сияние» с хорошим звуком. Так-то понятно, вот был Хлебников, был Платонов, а есть Ареховский:

Холодные капли встали великой стеной,
Но ливень прошел стороной —
Работает солнце,
Во мне работает солнце.

Потом выступала «Теплая трасса». Веселые. Для них администрация клуба решила зажечь особые шары, которые вращались и распространяли космические лучи. Наташа ушла в глубину сцены, вернулась довольная, сказала, что там танцевали, а потом «разделись и стали драться».
Рассказала: «Рядом со мной у стены стоял человек. Он не участвовал в драке. Но если на него налетал кто-то из танцующих, он быстро выставлял вперед кулак, наткнувшись на который, танцующий с силой отлетал назад. Оба они оставались очень довольны». А перед нашим столиком красивая девушка с нацбольской татуировкой ласкала какого-то юношу; иногда их обнимала еще одна девушка, и тогда они втроем принимались танцевать.

Девушки попадались красоты неописуемой, с голыми животами и прочими прелестями, поднимающими настроение. Одна красавица в весьма открытой маечке подошла с вопросом: «Девчонки, можно глоточек пива?» — мы охотно ее угостили (вот только за ней по очереди стали подползать волосатые джентльмены без каких бы то ни было прелестей, и они быстро прикончили стакан).

«Теплая трасса» вполне себе зажигала, я ненадолго вышла и вернулась почему-то на песне о том, что порвали парус; Дима Каледин заявил, что ее нужно послать на Конкурс Евровидение. Пришел Ареховский, слушал Шао и хлопал такт. Звук, кстати, был совершенно как надо, даже с избытком гламура (наверное, это и натолкнуло Каледина на мысли о Евровидении). Когда парус кончился, группа заявила, что на Ветерана льется вода из радиатора.

«Для ребят из Минска» группа «Теплая трасса» исполнила песню «Косяки».

Последней выступала «Брешь безопасности». Состав инструментов был радикально мизантропический: голос (В. Кульганек), бас-гитара (Мишин играл) и перкуссия. Перед началом Костя Мишин более или менее предложил публике убираться нахуй, потом прочел несколько стихотворений об этом — хороших. Кажется, у него было неважное настроение. «Последнее танго в Париже», сыгранное на бас-гитаре, имет звучание кинематографичное, жестокое и беспощадное. «Вальс» так называемый (хороший кстати тоже очень) — тем более. Девушки, между прочим, были в восторге, и Мишин им тоже понравился, несмотря на то, что в конце он опять прочел человеконенавистническое стихотворение. Кажется, и сам он остался этим доволен.

Искала в Сети отрывок из песни, чтобы завершить им отчет, и никак не могла найти — пока не сообразила, что текст принадлежит Пелевину:

Вообще, хорошо бы куда-нибудь спрятаться и дождаться лета,
И вести себя как можно тише, а то ведь не оберешься бед,
Если в КГБ поймут, что ты круг ослепительно яркого света,
Кроме которого во Вселенной ничего никогда не было и нет.

По материалам ljr-блога aculeata